Главная  

Так как же все-таки пал Кенигсберг? (По следам мемуаров Отто фон Ляша).

Эта моя статья стояла лет десять на сайте «ВИФ» (военно-исторический форум). За это время она набрала там около 30 тыс. посещений (самая большая цифра из всех прочих статей). Но сейчас сайт, кажется, закрылся. И я решил перенести статью на свой блог в день 9 мая 2017 года. В память о Великой Победе.

Книга последнего немецкого коменданта Кенигсберга Отто Ляша «Так пал Кенигсберг» [1] рисует картину последних месяцев этой крепости во многом отличающуюся от той, которая нарисована в мемуарах генералов К.П. Галицкого (11 гв. армия), И.И. Людникова (39 армия), маршалов И. Х. Баграмяна и А.М. Василевского, непосредственно стоявшими во главе советских войск на этом направлении. Человеку, интересующемуся военной историей, в таком случае нелегко составить себе удовлетворительное мнение о том, как все было на самом деле. Однозначно и некритически принять чью-либо сторону или все же попытаться проанализировать доступные материалы? Разумеется, лучше второе. И мы берем за основу мемуары немецкого военачальника, во-первых, потому что они более подробны, во-вторых, сегодня принято ставить под сомнение воспоминания советских генералов, чьи труды, конечно, прошли строгую редактуру партийных органов.
Книга же Отто Ляша определенно не редактировалась. Это видно из многочисленных нестыковок в тексте. Потомок онемеченных дворян некогда славянской Верхней Силезии, автор стал настоящим пруссаком по духу за время военной службы. А это в Германии никогда не было рекомендацией высокого интеллектуального уровня. Это был неплохой солдат первой линии, до своего назначения на должность коменданта командир пехотной дивизии. Его мало интересовали вопросы высокой стратегии. По свидетельству тогда еще генерала армии Баграмяна [2] во время допроса в плену выяснилось, что Ляш из советских военачальников знает только Ворошилова, не слышал ни о Жукове, ни о Рокоссовском, а фамилию Василевского прочел впервые в присланном ему ультиматуме. Поэтому в его воспоминаниях чувствуется безыскусность и искренность даже в тех случаях, когда он хочет схитрить и как-то обелить себя в глазах соотечественников.

О стратегической необходимости

Тем не менее, прежде чем перейти к разбору мемуаров самого Ляша необходимо ответить на вопрос именно высокой стратегии. А нужно ли было штурмовать Кенигсберг всего за месяц до падения Берлина? По некоторым данным [3] в боях за Восточную Пруссию Красная Армия потеряла убитыми 127 тыс., а всего вместе с ранеными 580 тыс. солдат. В то же время некоторые считают, что после падения Берлина гарнизон Кенигсберга без сопротивления капитулировал бы. Так же как группировка войск в Курляндии и в других еще не освобожденных регионах Европы. Но так ли это?
К началу 1945 года Германия потеряла несколько миллионов лучших своих солдат. Но у нее еще оставались под ружьем до десятка миллионов человек. Всего в Вермахт и СС за время войны было призвано 17,8 млн. чел. 2,4 млн. немецких солдат стали инвалидами, а еще 2 млн. были возвращены для работы в промышленности, но когда враг стоит у ворот, в дело годятся все. В рядах кадровых войск или в рядах фольксштурма и эти люди могли быть с успехом применены. Кстати, в качестве гарнизонов фортов Кенигсберга широко использовались так называемые «желудочники», имевшие прежде освобождения от службы из-за хронических заболеваний.
Неизвестно, верил ли на самом деле Гитлер в возможность достижения почетного мира, как этого в свое время добился его предшественник Фридрих Великий, в одиночку сражаясь против всей Европы. Однако, в конце концов, Германия сумела отстоять свою независимость и после поражения в I-ой Мировой войне. Того же, кстати, добились даже подвергшиеся интервенции слабые Турция и Россия. В любом случае Гитлер не намерен был сдавать свою страну без боя, на милость победителей. Если уж Германии суждено погибнуть, то это должна быть величественная «гибель богов» - Рагнарек. Если все же германский народ будет помилован (весьма вероятный исход), то славные воспоминания послужат ему нравственной опорой и стимулом к будущему возрождению.
В начале 1945 года Гитлер сумел организовать два мощных контрудара. Один в Арденнах против западных союзников, другой в Венгрии. Возможно, они и не принесли заметного стратегического выигрыша, но они, несомненно, подняли дух германской армии и всего населения. В обоих случаях войска антигитлеровской коалиции понесли чувствительный ущерб и в людях и в престиже.
К этому моменту на севере у немцев также было немало хорошо подготовленных войск, которые вполне можно было использовать для отчаянного наступления. Во-первых, это были около 400 тыс. солдат в Курляндии. Во-вторых, XXVIII корпус в Мемеле (не менее 50 тыс. солдат). Немцы удерживали также Померанию и Земландский полуостров. Нужно было лишь выбрать подходящее время и место для такого удара. И тогда, кто знает, может быть, под другими знаменами, но могло повториться «чудо на Висле» 1920 года, когда красные, победно рвавшиеся к Варшаве, были остановлены и разбиты белополяками.
В начале года советское командование считало наиболее опасным направлением для возможного флангового удара немцев по наступающим на Берлин войскам Померанию. Эта провинция имела связь с «большой землей», поэтому туда можно было перебросить крупные резервы. Однако сам Гитлер вполне мог считать достаточно перспективным другое направление. Косвенным доказательством этому можно указать его упорнейшее нежелание эвакуировать блокированную Курляндскую группировку. (Впрочем, на данный счет есть и прямые свидетельства гитлеровских генералов).
Эта многочисленная и опытная армия успешно отбивала атаки советских войск в течение без малого года. Немцы неплохо наладили ее снабжение. Она активно пополнялась за счет латышских рекрутов. Изнуряющего и разлагающего сидения в окопах здесь практически не было. Основным приемом была подвижная оборона, основанная на заманивании войск противника в засады, и короткие, но болезненные контрудары. Немецкие войска заметно поднаторели в этом искусстве. Их положение по факту можно назвать активным отдыхом.
И если бы отдохнувшая Курляндская группировка вдруг по приказу Гитлера снялась с места, то на нашей стороне это заметили бы не сразу. А если бы и заметили, то не смогли бы достаточно быстро преследовать ее в лесисто-болотистой, озерной местности, где небольшие заслоны могли долго удерживать крупные соединения.
Куда могла пойти эта группировка? Наиболее выгодным местом ее развертывания как раз и был Кенигсберг.
Земландский полуостров занимает уникальное стратегическое положение на всем южном побережье Балтийского моря. С одной стороны к нему примыкает Куршский залив и длинная и узкая, идущая от Мемеля-Клайпеды, Куршская коса. С другой стороны залив Фришес-Хафф и другая коса Фришес-Нерунг. Обе косы тянутся параллельно побережью на общем протяжении примерно на 200 км, не считая самого Земландского полуострова. Тот, кто владеет морем, только и может по настоящему контролировать обе косы. А морем в этих местах владел немецкий флот. И тот, кто владел косами и морем, имел потрясающие возможности для рокадного маневра. Немцы могли высадить крупный десант, поддержанный огнем линкоров и крейсеров, или сосредоточенно ударить на суше в любой точке на фронте в 350 км.
Для длительного пребывания полумиллионной армии земландский полуостров был тесен, но если бы немцы перебросили Курляндскую армию в Кенигсберг, они нанесли бы удар без промедления. Для переброски они могли использовать и море, и сухопутные дороги, идущие по Куршской косе. По Куршской косе был выведен гарнизон Мемеля (целый корпус). Даже после сдачи Мемеля такая возможность была вполне реальной.
Более того, первый удар мог быть нанесен как раз в районе Мемеля. После разгрома советских войск в этом районе они могли бы, не опасаясь за свой тыл, идти к Кенигсбергу, а дальше в тыл советским армиям, наступающим на Берлин. Если бы и не выиграли немцы войну, все равно шороху навели немало – в стиле Нибелунгов.
Существовал ли такой план на самом деле? Об этом знал, может быть, один лишь Гитлер. Другой вопрос, подозревало ли советское командование о возможности такого поворота? Да, подозревало. Об этом писал в своих воспоминаниях начальник Оперативного направления Генерального штаба Штеменко.

Этап I: бои на окружение Кенигсберга.

События под Кенигсбергом условно можно разделить на четыре этапа. Штурм были лишь завершением процесса. Основная часть времени пришлась на блокирующие действия советских войск.
13 января 1945 года армии 2-го и 3-го белорусских фронтов перешли в генеральное наступление на Восточную Пруссию. 2-й белорусский фронт под командой Рокоссовского имел 9 армий и наступал на Мариенбург-Эльбинг, то есть на дельту Вислы. И он шел с некоторым опережением. Сразу было очевидно, что именно тут наносился главный удар. 3-й белорусский фронт под командой Черняховского наступал на Кенигсберг. В нем было 6 армий, и он немного отставал по темпам. Но все же к 26 января (то есть за 13 дней) силы Черняховского прошли в среднем порядка 200 км.
Достаточно высокий темп. При этом надо учесть, что в том году была суровая для этих мест зима с большим количеством снега. Снег очень мешал, но и многочисленные болота под снегом замерзли не вполне, и лед на реках был тонок.
По мере продвижения к Кенигсбергу сопротивление немецких войск становилось все менее упорным. Дезорганизованные полевые части стремились быстрее уйти под защиту укреплений. Там они, видимо, рассчитывали отдохнуть и согреться. Но ситуация в самом Кенигсберге тоже была не в порядке. Ляш пишет об этом с легким сердцем, поскольку в этот период он еще не был комендантом. Хотя непонятно, почему начальник военного округа (Ляш тогда занимал эту должность) не несет ответственности в данном случае.
Но, очевидно, так же думали и высшие власти в Берлине. 28 января почти одновременно были сменены и комендант Кенигсберга и командующий полевыми частями на Земландском полуострове. Назначение генерала Рендулича Ляш в своих мемуарах по следам событий назвал некомпетентным решением Гитлера (такова была в то время среди германских генералов мемуарная мода). Интересно, как мог бы Рендулич в ответ оценить его собственное назначение, ведь сам Ляш наделал гораздо больше ошибок?
Взять хотя бы первую - оценку направления главного удара русских. Вечером 29 января вместе с начальником своего штаба он предположил, что основной удар противника будет с запада, то есть в лоб. Он недооценил врага и вообще, как оказалось, плохо знал ситуацию на фронте. Уже на следующий день стало ясно, что его оценка неправильна.
По своей простоте он не заметил, что в мемуарах сам же и открыл этот факт. Русские, в самом деле, наступали, в том числе и прямо на Кенигсберг. Этому немало способствовало паническое, по сути, отступление полевых войск. (Ляш отмечает в своих мемуарах, что за два дня – с 25 по 27 января русские прошли из района Тапиау до самой западной окраины Кенигсберга, то есть около 50 км). Однако это, видимо, был всего лишь передовой отряд. Его наступление было остановлено возле форта №1 близ деревни Лаут фольксштурмом, то есть самыми слабыми частями кенигсбергского гарнизона. Скорее уж русские остановились сами. Если бы они действительно имели намерение наступать именно на этом направлении, то фольксштурм был бы, конечно, сметен. Но главный удар на этом направлении, несомненно, не планировался.
Зато южнее Кенигсберга войска генерала Галицкого (11 гв. армия) вышли к берегу залива Фришес-Хафф к 29 января. Они отрезали гарнизон от полевых войск IV немецкой армии и перекрыли один из главных путей снабжения города с полумиллионным на тот момент (по оценке самого Ляша) населением. Кенигсбергу грозила судьба Ленинграда.
Очевидно, и население и партийные органы НСДАП лучше ощущали эту угрозу. Именно потому 27 января из города после «панического сигнала», данного местными партийными властями, ринулись сотни тысяч коренных кенигсбергцев и беженцев из других районов Северо-Восточной Пруссии. Они стремились, несмотря на сильный мороз, уйти в незамерзающий порт Пиллау и сесть там на суда, отправляющиеся на запад. Реально за двое суток их могло уйти по единственному шоссе максимум 300 тыс. Вряд ли кто-то из этих, главным образом, женщин, детей и стариков рискнул бы пойти заснеженными лесными тропами или по льду залива Фришес-Хафф. Здесь их ждала смерть, как это было при происходившей примерно в то же время эвакуации беженцев из Хайлигенбейля на косу Фришес-Нерунг [4]. Подобными путями скорее могли воспользоваться дезертиры. Но уже 30 января шоссе было перекрыто.
Наиболее поразительным в январском наступлении на Кенигсберг был прорыв 39 армии генерала Людникова. К 28 января она вышла к линии Фухсберг-Кенигсберг. Фухсберг был весьма сильный укрепленный пункт на горе примерно в 10-12 км к северо-западу от Кенигсберга. Советские войска не побоялись войти в эти узкие насквозь простреливаемые артиллерией ворота между Фухсбергом и Кенигсбергом и через два дня успешно перерезали шоссейную и железную дорогу из Кенигсберга в Пиллау. Это было самым большим достижением первого этапа борьбы за Кенигсберг. Риск был велик. Соединения 39 армии могли быть совершенно отрезаны, как не раз случалось в прошлом, как было в свое время со 2-й ударной армией, когда ею командовал генерал Власов. И тем приятнее, что потери русских, видимо, были невелики.
Ляш был совершенно не готов к столь смелому маневру противника. Русские перерезали коммуникации всего лишь примерно в километре от его командного пункта в поселке Модиттен, который он, очевидно, избрал именно в целях наибольшей безопасности. Они вполне могли бы захватить штаб Ляша. Потому что ворвались в соседний более крупный поселок Метгетен, когда там все спали. Так что никто сопротивления не оказывал. Ляшу пришлось срочно бежать в город (в котором было опаснее, потому что он подвергался бомбардировкам). Чуть позднее не сам Ляш, а генерал инженерной службы Микош, в чьи обязанности это вряд ли входило, собрал кое-какие подручные силы и сумел на короткое время выбить передовой отряд 39 армии из Метгетена. Генерал Людников пишет, что этот важный поселок, в котором, кстати, располагался подземный снарядный завод, пришлось брать во второй раз и уже по-настоящему – с боем.
Однако Ляш об этом почему-то умалчивает. По-видимому, он не был склонен восхвалять своего подчиненного, который относился к нему по свидетельству Баграмяна, достаточно критически, особенно в период капитуляции. В своих воспоминаниях Ляш ограничился лишь тем, что отметил усилия Микоша по организации импровизированной обороны, в то же время пренебрежительно отметил, что русские, якобы, легко могли прорвать его оборону, если бы не занялись грабежом. Тут он мимоходом лягнул и отважного Микоша и доблестные советские войска.
Думается, что, находясь в стрессовой ситуации в глубине опасного прорыва в тыл врага, советские солдаты меньше всего думали о таком способе разрядки, как грабеж, а если бы и так, в Кенигсберге добычи было гораздо больше. Но что-то из покинутых домов наши, разумеется, брали: еду, какие-то вещи для оборудования и утепления спешно строящихся блиндажей, ценные мелочи. Точно так же поступили бы солдаты любой армии.
Очевидно, Людников не имел приказа брать Кенигсберг с запада. Его задачей была лишь блокада. Впрочем, если бы не контратака Микоша, он мог бы попытаться. Однако наше командование вопреки мнению коменданта о слабости вверенной ему крепости, вероятно, считало город крепким орешком.
Две средней силы атаки на него с севера и северо-востока натолкнулись на упорное сопротивление. На дороге Кранц-Кенигсберг гренадеры сожгли 30 наших танков. Город Нойзаузен к северо-востоку от Кенигсберга русские хотя и взяли, но дальше располагался уже занятый войсками мощный оборонительный рубеж, включающий в себя два форта и промежуточные опорные пункты с артиллерией и дотами. Лезть на него наши не захотели.
Бой под Нойхаузеном состоялся 27 января. Кто им командовал, из мемуаров Ляша было неясно. Во всяком случае, это был не он сам, а чужие подвиги его интересовали мало. Единственно, что можно сказать, этот кто-то сумел срочно собрать под Нойхаузен силы со всех сторон. Кроме местного фольксштурма и батальона «тигров», там был батальон из-под Мемеля, полк из-под Хайлигенбейля. Бой показал Советам, что у немцев кое-какие подвижные резервы есть. И это опять-таки расходится с пессимистической оценкой Ляша.
К 27 января над советскими войсками севернее Кенигсберга нависла страшная угроза. Из Мемеля по Куршской косе подошел XXVIII корпус и занял крепость Кранц у начала косы. Если бы корпус нанес удар в направлении на Кенигсберг, войска 39 армии были бы отрезаны. Но до 4-го февраля немецкий корпус пребывал в бездействии.
Ляш пишет, что был план 1-2 февраля гарнизону и корпусу ударить навстречу друг другу. Его отменили «из-за сложившейся обстановки и недостатка сил». Поскольку мемельский корпус находился в это время в полном сосредоточении, а впоследствии все-таки нанес успешный удар, но не на Кенигсберг, остается предположить, что главная вина за несостоявшееся наступление лежит на командовании кенигсбергского гарнизона.
4-го февраля мемельцы, которым надело ждать нанесли удар в юго-западном направлении – прямо на порт Пиллау. Они прорвались сквозь заслоны 39 армии, главные силы которой были заняты к западу от Кенигсберга и отрезали всего лишь одну дивизию полковника Кожанова, части которой находились далеко от основных сил армии на северном и западном побережье Земландского полуострова.
Гвардейская дивизия Кожанова, очевидно, выполняла роль передового отряда, которому при случае вменялось в обязанность занять Пиллау или хотя бы Фишхаузен, город рядом с Пиллау. Однако оба эти пункта были заняты крупными силами немцев, в частности 548 дивизией народных гренадеров. Вероятно, с появлением в Кранце мемельского корпуса Людникову следовало отозвать Кожанова. В результате дивизия понесла потери. Если верить Ляшу, то ее подразделения в Зоргенау и Гросс Курене были уничтожены. Однако штаб и главные силы дивизии сумели вырваться из неплотного окружения под поселком Коенен [5].
В связи с указанными проблемами 39 армии возникает вопрос, а что делала в это время ее северная соседка - 43 армия? От Тильзита она наступала вдоль побережья Куршского залива. И по идее именно она должна была дать отпор мемельскому корпусу. Но здесь мы как раз и сталкиваемся с фактором немецкого господства на море и, следовательно, на Куршской косе. Чтобы не допустить контрудара немцев, хотя бы и того же мемельского корпуса или частей из Курляндии, через лед Куршского залива в тыл 3-го Белорусского фронта 43-я должна была отстать от 39-й армии и занять побережье.

Этап II: «тихая» блокада Кенигсберга

Итак, к 31 января Кенигсберг оказался в блокаде. 39 армия, несмотря на угрозу со стороны мемельского корпуса немцев, своих позиций у Метгетена не оставила. Правда, с южной стороны танковая дивизия «Великая Германия» почти сразу же пробила узкий коридор у самой кромки побережья. Но этот коридор был скорее не «дорогой жизни», а «дорогой смерти» для обозов, идущих к Кенигсбергу из-под Хелигенбейля. Каждый день отряды русских гвардейцев атаковали эту полоску земли и, вероятно, добывали кое-какие трофеи. В Хайлигнебейле же по свидетельству генерала Александра Горбатова, командующего 3 армией, к моменту падения этого города 26 марта скопилось огромное количество припасов, которые так и не смогли переправить в осажденный город. В главе «Ветер Победы» своей знаменитой книги «Годы и войны» Горбатов описывает обстановку так.
«Что делалось на берегу залива! На 3-4 километра от воды все было завалено машинами, повозками, груженными военным имуществом, продовольствием, предметами обихода. Между машин и повозок лежали трупы немецких солдат. Много лошадей, которых немцы привязали к коновязи по 200-300 голов, было убито, они так и оставались привязанными. Рано утром я видел на берегу сотни мешков кофе, тысячи ящиков с консервами, лежащих на бруствере траншей… Я позвонил маршалу Василевскому, пригласил его приехать и сказал: «Чтобы поверить, нужно это видеть своими глазами».
Впрочем, голодная смерть Кенигсбергу не грозила. Море оставалось в их руках, только советская авиация могла в дневное время мешать подвозу. Но ведь ночи зимой длинны. Кроме того, более половины гражданского населения 27-29 января бежали из города. Вернуться они не могли как раз из-за блокады. Но те, кто добрался до Пиллау, едва ли не жалели о своем уходе из Кенигсберга. Сотни тысяч женщин, детей и стариков суровой зимой оказались под открытым небом (места для всех в маленьком городке, разумеется, не хватило). Эвакуация морем вряд ли протекала быстро. К тому же существовала весьма реальная опасность пойти на дно от советской бомбы или торпеды.
В 1945 году, согласно подтвержденным двусторонним данным, только советская авиация потопила на Балтике 96 немецких транспортов общим тоннажем в 278 тыс. брт. Если хотя бы на половине перевозились эвакуированные, потери могли составить до 50 тыс. чел. Подводники в тот же период потопили от 13 (двусторонние данные) до 24 транспортов. Но среди них такие гиганты как «Вильгельм Густлов», «Штойбен», «Гойя», на которых погибло, может быть, 15-20 тыс. человек. Несколько транспортов потопили торпедные катера. А кто-то погиб, подорвавшись на авиационной британской магнитной мине.
Правда, германский адмирал Ф.Руге [7] упрекает советских моряков в некомпетентности, в неумении провести блокаду более эффективным образом – так, чтобы, может быть, ни один транспорт не ушел. И действительно, он имел основания для таких упреков.
Советская морская авиация, надводные и подводные силы действовали разрозненно. На позициях перед всеми немецкими портами находилось не более трех подлодок зараз. В то время как в распоряжении Балтфлота в начале 1945 года было 20 подлодок, в готовности к боевым действиям были лишь 11. За четыре месяца они совершили только 27 походов, провели 52 атаки, израсходовали 152 торпеды [8] – всего 13 подтвержденных попаданий.
Несомненно, сам Руге добился бы в подобной ситуации больших результатов. Германские субмарины в Атлантике в начатой ими неограниченной подводной войне топили торговые суда миллионами брутто-регистровых тонн водоизмещения. Среди них были такие, что одна подлодка пустила ко дну тоннажа больше, чем весь Балтфлот в полном составе. Правда, условия в Атлантике были другие, а корабли крупнее, но если бы в 1945 году немцы и русские поменялись местами, Руге, вероятно, нашел способ утопить миллион-другой невинных человеческих душ. А, может быть, и слава Богу, что у нас не было таких, а то бы сегодня нас обвиняли в еще большем варварстве, чем после всего лишь двух успешных атак капитана Маринеско (которыми он спас себя от военного суда за эротические приключения с одной финкой в Турку).
Все же с учетом того, что порт Пиллау был под угрозой советских подводных лодок, можно считать, что формально блокада Кенигсберга продлилась до самого дня штурма. В ней, однако, можно выделить период, когда советские войска вели себя относительно спокойно. На юге они, правда, атаковали интендантские обозы, идущие в Кенигсберг, но на севере в районе 39 армии они ограничивались тем, что укрепляли позиции.
Затишье позволяло немцам эвакуировать из крепости, которую они собирались отстаивать до конца, последние 100-200 тыс. оставшегося гражданского населения. Вероятно, для этого можно было даже войти в переговоры с советским командованием. Однако этого, разумеется, сделано не было. Ляш, который воевал где-то возле Ленинграда, вероятно, помнил о приказе Гитлера «отгонять огнем» население, пытающееся спастись из города, обреченного на голодную смерть. Знал он и о бомбежке «дороги жизни». А зная все это, видимо, считал излишним теперь взывать к гуманности ожесточенного врага. Кроме того, если бы русские согласились, перемирие, необходимое для эвакуации, могло разлагающе подействовать на гарнизон. Ведь главным побудительным мотивом для германских войск была защита жизни своей и своих близких от «нелюдей», не знающих пощады. Если бы солдаты, особенно ополченцы, увидели, что с русскими можно договориться, началось бы повальное дезертирство, а, может быть, и братание с активистами комитета «Свободная Германия», которых было немало под Кенигсбергом. О последнем говорится и у Ляша, и у советских мемуаристов.

Этап III: Прорыв

Сидели бы немцы в Кенигсберге тихо, так их, может быть, и в самом деле до конца войны не тронули. Советам силы были нужнее на других участках. Они рвались к Берлину, к Вене и дальше на запад. Позор ведь, что часть отведенной СССР зоны оккупации была сначала занята американцами.
Но 18 февраля гарнизон Кенисберга и войска Земландской группировки пошли на прорыв. 39-я армия неплохо укрепилась на перемычке, но, как указывает Ляш, наши расслабились. Они не ожидали удара, видимо, исходя из тех же соображений, что немцы хотят только спокойно досидеть до общей капитуляции.
Да и что толку было объединяться немцам на Земланде? Все равно обе группировки оставались в блокаде. Если им была нужна связь, то, как только потеплело, в Кенигсберг легко можно было доставлять снабжение из Пиллау по воде, а обратно вывозить тех, кто хотел бы, несмотря на опасности в море, эвакуироваться.
Совершенно бессмысленная операция, но немцы заплатили за нее немалую цену. Притом открытый для движения коридор все равно находился под прямым воздействием русской артиллерии. Женщин и детей по нему, очевидно, вывозить не решились. Промежуточный пункт эвакуации разместили на берегу залива - в Пайзе. Туда и дорог-то по суше никаких не было. Везли их туда, несомненно, водой. И совершенно зря: есть им там было нечего, поэтому они вскоре запросились обратно в город. Узенькая полоска земли, с которой на километр к северу оттеснили 39-ю армию, потребовала дополнительных сил для защиты. Туда были взяты к ярости коменданта из состава гарнизона 5-я танковая и 561-я дивизия народных гренадеров (частично).
Затем опять настал период затишья. Но теперь русские уже готовили штурм.
Ляш использовал оба периода затишья для укрепления обороны. В строй вернули до 30 тыс. одних только дезертиров. Об этом у Ляша есть обширная цитата его заместителя по тылу подполковника Заувата. Здесь же сказано, что, кроме того, к гарнизону по своему почину присоединились остатки разбитых полевых частей. Это привело к тому, что в марте части гарнизона оказались укомплектованными даже сверх штата:
«Во второй половине марта, когда в снабжении пулеметами и средствами связи наступили перебои, штаб по формированию войск направил на пополнение боевых частей также несколько маршевых батальонов, оснащенных лишь ручным огнестрельным оружием, в результате эти части смогли пополнить свои подразделения иногда даже сверх штатного расписания».
Это утверждение Заувата, а, следовательно, и самого Ляша полезно для объективной оценки действительных сил гарнизона Кенигсберга. Имеется список этих частей:
«Гарнизон крепости Кёнигсберг по состоянию на 4.04.1945г:
-561 пехотная дивизия (позднее была взята из города);
-548 пехотная дивизия;
-367 пехотная дивизия;
-69 пехотная дивизия;
-дивизионная группа "Микош";
-штаб 61 пехотной дивизии;
-975 пехотный полк;
-171 пехотный полк;
-75 охранный полк;
-1 крепостной полк;
-полковая группа "Шуберт";
-502 танковый батальон;
-505 танковый батальон;
-232 бригада штурмовых орудий;
-18 зенитная дивизия;
-23 артиллерийский полк;
-83 артиллерийский полк;
-816 артиллерийский дивизион;
-отдельных батальонов различных родов войск – 21;
-батальонов "Фольксштурм" – 8.

Всего: - личного состава -128 300 чел. (боевой состав 80 000 тыс.);
- артиллерийских орудий - 4 122 ( боеприпасов от 2 до 4.5 б/к);
- танков различных марок – 108 (исправных 85, топлива от 0.8 до 1.3 заправок);
- самолетов – 155 ( исправных 82).

Командный состав:
Комендант крепости: генераль дер инфантери Отто фон Ляш.
Начальник штаба крепости: оберст Зюскинд-Швенди
Командир дивизионной группы "Микош": генераль-майор Микош.
Начальник штаба дивизионной группы "Микош": оберст Гефкнер
Командир полковой группы "Шуберт": генераль-майор дер полицай Шуберт.
Командир 69 пехотной дивизии: оберст Фелькер
Командир ?? дивизии: генераль-майор Хенли.
Руководитель батальонов "Фольксштурм" и "Вервольф" СС? оберштурмбаннфюрер Гетцель».

Источник: Рабочая тетрадь начальника разведки 10 артиллерийской дивизии прорыва подполковника Садовского П.И.

Советская разведка в Кенигсберге работала активно. Среди забрасываемых агентов было много германских перебежчиков. Это признает и Ляш. Впрочем, указанные разведданные, видимо не были полными. У Ляша в главе «Последнее сражение» дополнительно приводятся номера следующих дивизий: 56 (в составе двух полков 171 и 192), 562, 648, 661 (61?). И после этого почтенный мемуарист утверждает, что в его распоряжении было всего четыре дивизии с 30-35 тыс. бойцов?
В своих показаниях, данных после капитуляции, и в подписанной им листовке к войскам Земландской группировки, Ляш признает, что в Кенигсберге погибла (фигурально говоря) стотысячная армия. Некоторые комментаторы считают эти показания вынужденными либо сфальсифицированными большевицкой пропагандой.
Другие комментаторы Ляша указывают на возможность того, что он как истый рыцарь считал за подлинных солдат только состав лучших своих дивизий. Так же в Средние века поступали все европейские рыцари, считая за полноценного бойца («копье») одного лишь благородного всадника, не учитывая нескольких его вооруженных слуг. Спартанцы и римляне поступали аналогичным образом, забывая учитывать своих союзников и разного рода вооруженных илотов, хотя бы их, как при Фермопилах и Платеях, было в несколько раз больше самих спартиатов. Но зря они так делали, потому что иногда союзники решали исход боя. У врага же римляне готовы были приобщать к списку бойцов даже женщин.
Один из российских комментаторов благородно предлагает пренебречь при подсчете соотношения сил фольксштурмом и, очевидно, другими «неполноценными» частями. В связи с этим вспоминается эпизод из хроники Шекспира «Генрих IV». Там принц Гарри стыдит своего друга сэра Джона Фальстафа за то, что у его солдат плохой внешний вид и оружие. А тот ему отвечает примерно, что и они смертные люди и яму заполнят не хуже других. Солдаты тыловых частей вермахта и фольксштурм тоже вполне годились для этих целей, как, впрочем, и московские ополченцы.
Даже «Википедия» признает, что гарнизон Кенигсберга составлял более 130 тыс. чел. Такую цифру дала поголовная мобилизация мужского и частично женского населения города-крепости.

Этап IV: штурм

В задачу этой статьи не входит детальное описание штурма. Всякий может обратиться к первоисточникам. Они доступны в Интернете. Мы хотим лишь обобщить характер этого штурма и понять, исходя из этого, как могла быть велика цена, заплаченная за Кенигсберг обеими сторонами.
Силы русской стороны Ляш определяет в 30 дивизий и 150 тыс. человек. Это делает ему честь как знатоку обычного боевого состава советской дивизии. Другие на его месте могли бы преувеличить живую силу противника для вящей славы немецкого оружия. Ведь по штату и в советской и, тем более, в германской дивизии должно было быть более 10 тысяч военнослужащих. Можно было преувеличить силы русских еще более, если взять за основу факт того, что в штурме непосредственно принимали участие четыре армии, а всего в операции участвовало 6 общевойсковых армий, из них две гвардейские. В них, в принципе могло быть до 60 дивизий, а возможно и было на самом деле. Но численность дивизий была гораздо меньше 5 тыс. Василевский требовал перед штурмом довести состав дивизий, назначенных для наступления (были видно и не назначенные) до 3-3.6 тыс. человек. Так что максимум живой силы фронта составлял 180-200 тыс. человек.
«Википедия» теперь признает, что атакующие город части могли быть лишь 106,6 тыс. солдат. А максимум это 137 тыс. На момент написания этой статьи таких данных не было.
Зато было привлечено «чудовищное» для Восточного фронта количество артиллерии и авиации. Ляш полагает, что к операции против его гарнизона была привлечена треть всей советской боевой авиации. Василевский пишет о 2500 самолетах.
Артиллерия была еще более многочисленной и мощной. Василевский пишет:
«К началу штурма фронт имел 5000 орудий и минометов, 47% из них составляли орудия тяжелые, затем большой и особой мощности — калибром от 203 до 305 мм. Для обстрела наиболее важных целей, а также для того, чтобы не дать противнику эвакуировать войска и технику по Кенигсбергскому морскому каналу, предназначались 5 морских железнодорожных батарей (11— 130-мм и 4 — 180-мм орудия, последние — с дальностью стрельбы до 34 км). Наступавшим на город наземным войскам помогали выделенные в подчинение командирам стрелковых дивизий орудия крупных калибров (152- и 203-мм) и 160-мм минометы. Для разрушения особо прочных зданий, построек и инженерных сооружений создавались корпусные и дивизионные группы, которым была придана особой мощности реактивная артиллерия. Штурмовые войсковые группы также до предела насыщались артиллерией: у них имелось до 70% дивизионной артиллерии, а в ряде случаев и тяжелые орудия».
Советы учли свой тяжелый опыт прорыва линии Маннергейма, а также опыт американцев, которые прежде чем двинуться вперед хотя бы на сотню метров, разносили впереди себя абсолютно все. Очевидно, Василевский решил пойти тем же путем. О том, как это было воплощено на практике, предоставим слово коменданту Кенигсберга.
«6 апреля русские войска начали генеральное наступление такой мощи, какой мне не доводилось испытывать, несмотря на богатый опыт на востоке и на западе. Около тридцати дивизий и два воздушных флота в течение нескольких дней беспрерывно засыпали крепость снарядами из орудий всех калибров и «сталинских органов». Волна за волной появлялись бомбардировщики противника, сбрасывая свой смертоносный груз на горящий, превратившийся в груды развалин город. Наша крепостная артиллерия, слабая и бедная снарядами, не могла ничего противопоставить этому огню, и ни один немецкий истребитель не показывался в небе. Зенитные батареи были бессильны против тучи вражеских самолетов, и к тому же им приходилось с трудом обороняться от танков противника. Все средства связи были сразу же уничтожены и лишь пешие связные пробирались на ощупь через груды развалин к своим командным пунктам или позициям».
Кстати, насчет немецкой авиации. Ляш утверждал, что возле Кенигсберга совершенно не было немецких самолетов. Наши генералы утверждают обратное: среди трофеев, взятых в Кенигсберге и Пиллау около двух сотен самолетов (скорее всего, поврежденных). Для контроля мы обратились к мемуарам наших летчиков, сражавшихся в небе Кенигсберга. Они пишут, что имели дело с фоке-вульфами [9]. Видимо, Ляшу было трудно разглядеть героев Люфтваффе из своего бункера, а связи с частями он не имел.
Немцы во время II-ой Мировой войны были сильны в маневренных операциях, особенно, если инициатива была на их стороне. У них были хорошо подготовленные генералы и старшие офицеры, солдаты инициативны и одновременно послушны. Однако в жестоком бою на уничтожение, когда шел поединок между бойцами в городских развалинах, когда не было управления, и каждый солдат был сам себе генерал, немецкие солдаты уступали русским. Это зависит от национального характера, а он выковывается веками.
Как только управление обороной Кенигсберга было нарушено, его судьба была решена. Три дня штурма – ВСЕГО ТРИ ДНЯ! И сильнейшая крепость Германии была взята.
Скорейшему падению крепости поспособствовал ее комендант. Гарнизон еще удерживал многие важные позиции, за которые русским войскам пришлось бы дорого заплатить, когда приказ Ляша сорвал части со своих мест и бросил их на прорыв по направлению к Пиллау. Перемещение многих тысяч людей по улицам было замечено. На головы солдат и беженцев обрушились тысячи снарядов. Основная часть войск прорыва, несомненно, была уничтожена еще до того, как заняла исходные позиции.
После этого капитуляция стала единственным решением, которое избавило гарнизон и население от полного истребления, подобного тем гекатомбам, какие устраивали японцам армия и флот США на островах Тихого океана и на Окинаве. Там в живых, практически, тоже не оставалось никого – ни солдат, ни мирных жителей.
Не думаю, что заслуга хотя бы в капитуляции принадлежит Ляшу. Фактически разбитые на изолированные группы войска гарнизона начали сдаваться без приказа. Кое-где были случаи уничтожения офицеров, требовавших продолжения борьбы. В других случаях, на солдат оказывали давление женщины. Практически все форты крепости сдались до общей капитуляции. Ляш пишет, что накануне капитуляции отдал приказ «приготовиться» (к чему только не понятно) по радио. Но многие ли части имели к этому времени исправные рации? А если и имели то, что они поняли? Королевский замок, наименее пострадавшее укрепление города, узнал о капитуляции только «по слухам». Второй более определенный «приказ» о капитуляции Ляш издал уже в русском плену. Паулюс, находясь в подобном же положении, отдавать приказы продолжающим сопротивление частям возможным не счел. И это, вероятно, полностью соответствует воинским законам и этике.
Таким образом, правильной капитуляции не было. А, следовательно, не могло быть и «почетного плена». Условия сдачи, которые в мемуарах приводит Ляш, являются просто общими условиями всякой сдачи в плен:
1. Жизнь
2. Нормальное питание и достойное солдат обращение в плену
3. Забота о раненых и гражданском населении
4. По окончании войны возвращение на родину.
Все они были выполнены, хотя Ляш утверждает обратное. Ему сохранили жизнь, и он вернулся в ФРГ, куда, видимо, и хотел. Если ему пришлось посидеть в тюрьме, то на это был суд, на котором выяснилось, что сам он не всегда выполнял женевские конвенции. Может быть, он мог бы жаловаться, на недостаточность норм питания (у всякого свои вкусы), но низкие нормы питания в России существовали для всех и были следствием деятельности германской армии.
Что еще? Грабежи и изнасилования. Даже сам Юлий Цезарь не мог удержать своих самых дисциплинированных в мире солдат от подобных действий после смертоносного штурма. Нужны хотя бы день-два, чтобы солдаты пришли в норму и опять стали бояться офицеров и чинов «компетентных» органов. Немецким ли генералам этого не знать? Они ведь большие знатоки военной этики. Их собственные солдаты вели себя и похуже.
А вообще, хотелось бы напомнить знаменитые условия сдачи Александра Суворова, предложенные коменданту крепости Измаил:
«До первого выстрела – воля, после – неволя, штурм – смерть».
Помнится из 27 тыс. турецкого гарнизона в живых остался всего один боец. Так что Ляшу еще стоило бы выразить благодарность победителям, за то, что столько его солдат оставили в живых. 92 тысяч пленных!
Последнее время у нас опять попытались преуменьшить число кенигсбергских пленных. Признается, что всего было захвачено 90 тыс., но и из них 20 тыс. были «гражданскими». Хочу отметить, что женщин в гражданском платье и их детей до 15 лет наши, конечно, в колонны пленных не вталкивали. Что же касается мужчин в гражданском платье от 15 (14) до 60 лет, поголовно состоявших в фольксштурме, то не понимаю, почему их следовало считать гражданскими? Пусть они и сняли свои нарукавные повязки, но до того они имели в руках оружие, в том числе и такое опасное как фаустпатроны.
Кстати, наши сразу после взятия в плен чаще всего распускали фольксштурмистов по домам. То же касалось и юнцов из Гитлерюгенда. Известна история немецкого пацана Кемпнера, который в 1945 году служил в войсках ПВО. В мае 45-го он сидел в военной форме на сиденье своей зенитки, а мимо него до шоссе к Берлину шли советские танки. И какой-то офицер из люка посоветовал сопляку идти домой. Но так как дом мальчика в Кельне был уничтожен англо-американской авиацией вместе, как он думал, с его семьей, то юный Кемпнер решил сам отправиться и взглянуть на СССР. За два года он добрался до Воронежа. Познакомился с русской девушкой, женился, выучился, стал завгаром. О нем был фильм в советское время. Когда нашелся его отец, крупный западногерманский промышленник, Кемпнер-сын все же решил остаться в России. Но это так, кстати.
Потери убитыми с немецкой стороны в Кенигсберге составили 42 тыс., с советской 3700. Подчеркну, что данная цифра немецких потерь это потери комбатантов. Сколько погибло безоружных женщин, детей и глубоких стариков при обстрелах и бомбежках (как говорят на Западе «сопутствующие потери») сказать трудно. Соотношение убитых 1 к 10 нас не должно удивлять. Именно такое соотношение бывало при штурме американцами на Тихом океане японских островов-крепостей после ковровых бомбежек и обстрелов из морских орудий. При штурме Кенигсберга было примерно то же самое.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Источник: Кёнигсбергская хроника (www.enet.ru/~kc/Chronik1.htm)
2. Баграмян И.X. Так шли мы к победе. — М.: Воениздат, 1977., глава 10.
3. Николай Шефов. Битвы России. Военно-историческая библиотека. М., 2002.
4. Гюнтер Грасс «Траектория Краба», глава 1.
5. Людников И. И. «Дорога длиною в жизнь». — М.: Воениздат, 1969, глава «Штурм Кенигсберга».
6. Краснознаменный Балтийский флот 1944-1945 (сборник статей), Ачкасов В.И. доктор исторических наук, капитал I-го ранга статья «Действия Краснознаменного Балтийского флота на коммуникациях противника в 1944-1945 гг.».
7. Ф. Руге. Война на море 1939-1945 гг. М., 1957.
8. Краснознаменный Балтийский флот 1944-1945 (сборник статей), Ачкасов В.И. доктор исторических наук, капитал I-го ранга статья «Действия Краснознаменного Балтийского флота на коммуникациях противника в 1944-1945 гг.».
9. Александров С.С. Крылатые танки. — М.: Воениздат, 1971
Гареев М.Г. Штурмовики идут на цель. — М.: ДОСААФ, 1972.

Дорогие друзья-читатели. К этому моменту статью прочли уже десятки человек. Но нет ни одного отзыва, ни одной оценки. Прошу вас давайте хотя бы оценки. Это не так уж сложно, не правда ли? Дорогие друзья. Если Вы хотите поставить положительную оценку, надо нажимать на пятую звездочку справа.

 (Голосов: 1)

 Добавление комментария:
Имя:
Пароль: (если зарегистрирован)
Email: (обязательно!)
captcha

теги форматирования

добавить смайлы
 
 Об авторе
Этот сайт предназначен для тех, кто увлекается загадками истории и в первую очередь истории славян, а также для тех, кто интересуется актуальными вопросами российской и мировой экономики, и ещё немного юмора. Александр Козинский перепробовал в своей жизни массу профессий. Много лет был простым рабочим, потом инженером-металлургом, экономистом-аналитиком (кандидат экономических наук, автор книг по фундаментальным вопросам экономики, работал в Администрации Челябинской области, был экономическим обозревателем ряда областных и федеральных СМИ). Серьёзно занимался социологическими опросами в составе челябинского социаологического центра "Рейтинг" под руководством профессора Беспечанского. Воглавлял областной избирательный штаб генерала Лебедя. В настоящее время находится на покое, имея досуг свободно писать о том, о чём раньше мог говорить лишь в кругу друзей.
 Категории
 Обо мне
 Доисторическая история славян
 Актуальная история
 Романы об Атлантиде
 Экономика
 Побасенки и стихи
 Популярные статьи
 Балтийские венеды – предки вятичей (продолжение)
 "Баварский Географ" с точки зрения славянина (начало)
 О происхождении названия Русь. Полянская Русь. Арсания и Остров русов.
 Кто такие ваны? (начало)
 Загадки происхождения румын и молдаван (продолжение 1)
 Приложение к статье "Топонимические следы руссов-славян в Рослагене"
 Хорутане-карантанцы, карны и карийцы. Часть 2 (окончание)
 Топонимические следы руссов-славян в Рослагене
 О происхождении саксов (начало)
 Был ли Петр I грузином?
 Новое на сайте
 Европейская Сарматия. Часть 2.
 Европейская Сарматия: народы и города. Часть 1
 Славянские гидронимы Северной Италии
 Этноним «славяне» имеет в качестве одного из значений выражение «своя кровь»
 Значение слов «венеты» и «славяне» одинаково
 Является ли название народа венетов славянским?
 Что такое хорошо?
 Некоторые сравнения древних по происхождению германских, славянских и иранских слов
 Из воспоминаний моей матушки
 Липица. поэма. часть 2
 Архив сайта
 Июль 2020
 Июнь 2020
 Май 2020
 Январь 2020
 Октябрь 2019
 Август 2019
 Май 2019
 Апрель 2019
 Март 2019
 Февраль 2019
 Январь 2019
 Декабрь 2018
Александр Козинский  ©  2014-2020